Аффидевит Моники Пиньотти

Нижеследующие показания под присягой являются сжатым изложением книги
Моники Пиньотти «Мои девять жизней в Саентологии»²

Моё имя Моника Пиньотти. Я состояла в Церкви Саентологии с декабря 1970 по август 1976 года. Примерно с февраля 1973 по август 1976 я была членом Морской Организации – элитного саентологического братства. С мая 1973 по октябрь 1975 я жила на борту корабля «Аполло», который являлся домом Л. Рон Хаббарда, его жены Мэри Сью Хаббард и четверых его детей. Когда в октябре 1975 года корабль был продан, я стала жить и работать на саентологической наземной базе, располагавшейся в отеле «Форт Харрисон» города Клируотер штата Флорида. В мае 1976 меня перевели в Лос-Анджелес, где я проработала в персонале до своего ухода из группы в августе 1976.

Впервые, я узнала о Саентологии в 17 лет, осенью 1970 года, будучи первокурсницей музыкального факультета Университета Юты. Один студент, тоже занимавшийся музыкой, рассказал мне о Саентологии и в декабре 1970 года пригласил на открытую лекцию. До этого момента я была прилежной студенткой, не испытывала никаких умственных расстройств или наркотической зависимости.

После посещения открытой лекции в саентологической миссии города Солт-Лейк-Сити я приобрела бестселлер Рона Хаббарда «Дианетика: современная наука душевного здоровья» изданный в 1950 году. Эта книга настолько меня поразила и увлекла, что я решила записаться на первый курс - «Общение». Я начала его в январе 1971 года, посещая занятия дважды в неделю по вечерам. В основном, курс состоял из так называемых тренировочных упражнений (ТУ). Первое ТУ называлось ТУ-0. От меня требовалось сидеть лицом к лицу с напарником (другим студентом), поддерживать визуальный контакт и «просто быть там», что означало сидеть без какого-либо движения и ни о чём не думать. Упражнение считалось пройденным, если человек мог выполнять эти требования на протяжении двух часов.

Я не подозревала о том, что каждый раз, делая ТУ-0, я погружалась в гипнотический транс. Это осознание пришло ко мне лишь годы спустя, после ухода из группы, когда я прочла о гипнозе и вошла в транс под руководством дипломированного психолога. Состояние, в котором я находилась в тот момент, было полностью идентично тому, что я испытывала, когда делала ТУ-0.

ТУ практикуются саентологами часто, регулярно и на всех уровнях. Очень скоро само вхождение в классную комнату вводило меня в состояние транса. Хаббард заявлял, что он непримиримый противник гипноза, однако, я испытывала на себе именно его воздействие. Пребывание в состоянии транса сделало меня полностью открытой для изучения материалов о пути к полной свободе, согласно которым мы, будучи жителями планеты Земля, находимся в лабиринте, и единственный выход из этой «ловушки» возможен только через Саентологию. Мир за пределами Саентологии изображался как очень унылая картина, и его называли миром «вогов».

Саентология затягивала меня все сильнее и сильнее, я начала проводить больше времени в миссии и меньше – на занятиях в университете. К марту 1971 года я бросила учебу и вступила в штат на полный рабочий день. Известие о том, что я оставила университет, очень расстроило и обеспокоило моих родителей, проживавших тогда в Мичигане. Они отправились в библиотеку Мичиганского университета, чтобы подробно изучить Саентологию, и все, что им удавалось отыскать, было негативным. Мой отец вылетел в Солт-Лейк-Сити, чтобы показать мне статьи, которые он нашел, и книгу Паулетты Купер, называвшуюся «Скандальная Саентология». Когда он показал мне эти статьи и книгу, я прочла их, но сразу же отвергла, как собрание лжи, выдуманное «воговской» прессой. Я решила, что Паулетта Купер, наверняка, подавляющая личность. Подавляющая личность (ПЛ) – это термин, используемый саентологами в отношении тех, кто открыто выступает против Саентологии или борется с ней. ПЛ является психотиком, который желает зла всему человечеству. Нам говорили, что имеющий любые критические мысли о Саентологии, совершил очень серьёзные преступления (саентологи называют их «овертами») против неё. Таким образом, любые критические соображения, которые могли у нас возникнуть, пресекались на корню, потому что всякий раз, когда у меня возникала негативная мысль о Саентологии, я погружалась в себя и задавала вопрос: «Что я сделала не так?» – вместо того чтобы обратить внимание на реальные факты.

Я твердо решила, что хочу стать одитором. Для этого я прошла ряд саентологических курсов: вначале курс по Дианетике за 500 долларов, а затем «Уровни академии», которые стоили 1000 долларов (сейчас цена на эти услуги гораздо дороже). Поскольку я бросила университет и не имела другой работы, кроме поста в саентологической миссии, стоимость курсов была для меня очень высокой, однако я не возражала, поскольку была уверена, что в них содержится великая мудрость, способная освободить человечество. В статье Хаббарда «На что идут Ваши пожертвования» говорилось, что эти деньги не идут лично Хаббарду. Кроме того, утверждалось, что его зарплата меньше, чем у обычного штатного сотрудника. Как нам объясняли, эти деньги направлялись на поддержание саентологических организаций, чтобы Саентология могла распространяться.

Я могу вспомнить, по крайней мере, один случай, когда регистраторы саентологических организаций более высокого уровня приехали в нашу миссию и использовали тактику жёстких продаж, чтобы мы оплатили большее количество курсов. Одна из таких методик называлась «постулирование», согласно которой человеку требовалось выписать чек на сумму, превышавшую размер его банковского счёта. Идея была в следующем: выписывая подобный чек, человек получал мотивацию найти деньги (саентологи используют при этом выражение «сделать мокап» чего-либо, например, денег). А если у человека возникает действительно сильное желание достать деньги, он может это сделать. Я выписала такой чек на 1000 долларов, хотя на моём банковском счете было менее 100. На следующий день я пришла в банк, чтобы получить заём на эту сумму, но получила отказ в виду отсутствия у меня кредитной истории. Мой чек не приняли.

Немного позже, когда я прогуливалась по центру Солт-Лейк-Сити, ко мне подошел мужчина средних лет. Он сказал, что я красива, и что мог бы найти мне работу в киноиндустрии. Любому, кроме меня, было бы совершенно очевидно, что он аферист. Но я решила, что, наконец, нашла способ раздобыть деньги для оплаты курсов и согласилась встретиться на следующий день, доверившись этому незнакомцу. Я села к нему в машину, и он отвез меня в отель. Мне стало не по себе, когда я осознала, что ему нужен от меня только секс. Я была очень напугана и не хотела, чтобы это произошло, но подчинилась, когда он меня насиловал. До Саентологии я бы никогда не договорилась о встрече с таким человеком, но, находясь в полусознательном состоянии транса, я пошла с ним.

В тот момент я не осознавала, почему это произошло, и винила во всем только себя. В конце концов, мне удалось достать деньги на курсы, откладывая по 220 долларов в месяц из того, что высылали родители, попросив у них сверх того и заняв у друзей, которые тоже занимались Саентологией.

Я все больше и больше вовлекалась в саентологическую деятельность и всё сильнее изолировалась от остального мира. Меня захватила идея вступить в Морскую Организацию. Когда я впервые побывала у них в Лос-Анджелесе, меня потрясли жилищные условия. Я увидела одну из комнат, в которых жили сотрудники. Она находилась в подвале, была очень неопрятной, с восемью грязными матрацами на полу. Ещё я помогала готовить еду на кухне, где люди очищали от кожуры гнилые, слизкие, листья салата, покрытые маленькими черными личинками, и то, что от них оставалось подавали сотрудникам к столу. Несмотря на отвращение, которое я испытала от увиденного, я нашла этому оправдание в том, что Хаббард наверняка был не в курсе.

Я все еще хотела вступить в Морскую Организацию, но мне не было 21 года. По закону я была несовершеннолетней, а родители не давали своего согласия. Я была расстроена и зла на них, но ничего не могла поделать. Несколько месяцев спустя мне удалось убедить их дать разрешение, но к тому моменту моё намерение изменилось, поскольку рекрутёр отказался гарантировать, что я смогу работать одитором. Я решила заплатить за одиторское обучение и вступить в Морскую Организацию, когда получу более высокую квалификацию.

К октябрю 1972 года я получила звание одитора класса VI, что считалось довольно высоким уровнем обучения, и, кроме того, завершила Курс Клирования, став саентологическим клиром. В январе 1973 я окончила уровень, известный как ОТ III. Материалы этого уровня должны были содержаться в строгой конфиденциальности. Мне постоянно говорили, что ОТ III объясняет, почему мы находимся в ловушке на планете Земля. От нас требовалось держать материалы всех продвинутых курсов в закрытом кейсе всякий раз, когда мы выходили с ними из классной комнаты. Предоставленный пакет материалов был написан Хаббардом от руки и рассказывал историю ОТ III.

Вот что там было сказано: 75 миллионов лет назад существовала конфедерация планет (Земля была одной из них), которая называлась Галактической Конфедерацией, и она страдала от чрезмерного перенаселения. Ее лидер, Ксену, решил положить конец этой проблеме. Он переправил людей к вулканам на Землю, установил в эти вулканы водородные бомбы и взорвал их. Души людей были собраны в кластеры. Этим душам насильственно внедрялась (имплантировалась) всевозможная информация, включая идеи о Боге и дьяволе, которая прокручивалась перед ними в течение 36 дней. По словам Хаббарда, всякий, кто пробовал разрешить эту загадку, застревал в этих 36-ти днях, теряя способность ко сну и, в конце концов, умирал от пневмонии. Хаббард говорил, что ему одному удалось справиться с этим имплантом, который он называл Инцидентом II, и таким образом дать человечеству возможность впервые за 75 миллионов лет выбраться из «ловушки».

Заключение, к которому он пришел, состоит в том, что все мы на Земле одержимы сотнями кластеров духов, которые живут с нами в одном теле. Эти духи были названы боди-тэтанами. На уровне ОТ III мы должны их одитировать и, таким образом, выяснить, кто мы есть на самом деле.

Будучи проникнутой саентологической доктриной, я поверила во все эти сказки. После завершения ОТ III, я как никогда обрела уверенность в том, что должна вступить в Морскую Организацию, сотрудники которой подписывают контракт на миллиард лет. Я вступила в Морскую Организацию примерно в феврале 1973 года. Поскольку на тот момент я была саентологическим специалистом очень высокого уровня, мне сразу же дали должность штатного одитора Продвинутой Организации в Лос-Анджелесе.

В мае 1973 года Мэри Сью Хаббард лично пригласила меня на корабль «Аполло», чтобы я обучалась там одитингу. Это считалось высокой честью, и было вознаграждением за то, что я проодитировала одного из ведущих сотрудников Мэри Сью в Лос-Анджелесе. Ей очень понравилось моё предоставление.

В мае 1973 года я переехала на корабль. Согласно инструкции, местонахождение корабля должно было держаться в секрете. Меня известили о местонахождении судна (Опорто, Португалия) лишь в тот день, когда следовало выезжать. Как только я взошла на борт, мой паспорт забрали у меня «на хранение».

Мне показали место, где я должна была жить – душное, зловонное помещение с 50 койками, называющееся дамской спальней. Здесь размещались большинство незамужних женщин на корабле. Прямо над ним находился кормовой зал, где я обратила внимание на молоденьких девочек, весь день занимавшихся стиркой и глажением белья. Одной из этих девочек была Тоня Бёрден, которая впоследствии подала в суд на Церковь Саентологии. Я выяснила, что эти девочки готовились стать личными посланницами Хаббарда.

На корабле было очень много людей. Дисциплина была крайне жесткой, особенно для обучающихся одиторов (интернов) вроде меня. От интернов ожидалась безупречность. Если наш одитинг не давал нужного результата, это всегда рассматривалось как наша собственная ошибка и никогда как следствие того, что Хаббард создал небезупречные процедуры. Считалось, что одитор, получающий результаты меньшие, чем ожидалось, имеет злые намерения, и его подвергали дисциплинарным взысканиям.

Одним из методов дисциплинарного воздействия был ритуал, который назывался Церемонией Кали. Ужасающее изображение богини Кали, индийской богини смерти и разрушения, поднимали над алтарем в классной комнате, после чего проводился ритуал наказания оплошавших одиторов. В полумраке, при одних свечах, одиторам и интернам раздавали листки с текстом гимна, посвященного богине Кали, который нужно было петь под музыку «Скалы веков». После исполнения гимна провинившегося одитора заставляли «раболепствовать» перед богиней Кали. Ему давали нож и бутафорскую папку преклира, а затем приказывали «заколоть преклира». В этот момент он должен был проткнуть папку несколько раз. Мне дважды приходилось принимать участие в этой церемонии, и я также наблюдала за тем, как многие другие принимали в ней участие.

Другим способом дисциплинарного взыскания был приказ провести четыре часа в вороньем гнезде. Это маленькое сооружение в форме бочки, расположенное в самой высокой точке корабля, куда надо залезать по узкой верёвочной лестнице. Мне дважды пришлось лезть в воронье гнездо. Один раз я настолько обезумела, что подумала о том, чтобы отпустить лестницу и броситься вниз, на палубу, хотя ни до того момента, ни после выхода из группы меня никогда не посещали мысли о самоубийстве.

Также я видела, как четырнадцатилетний мальчик был заперт в цепном ящике, и его оставили там на всю ночь. Цепной ящик представлял собой темное помещение, где находилась якорная цепь, когда якорь не использовался. Мальчика заперли в цепном ящике три подростка из посланников Л. Рона Хаббарда. Я несколько раз видела, как это делали с другими людьми, но со мной этого не случалось.

Меня всё сильнее и сильнее возмущало то, что приходилось видеть и испытывать на корабле, который мне описывали как «самое разумное место на планете». Однажды нас всех подняли с постели и заставили посреди ночи писать письма выгодным клиентам, приглашая их на Флаг. В тот момент я не смогла себя сдержать и сказала: «Если кто-нибудь когда-нибудь напишет правду о том, что здесь происходит в действительности, никто не захочет сюда приезжать». За это мне назначили этическое состояние Предательства. На корабле мы не имели права на свободу слова.

В конце 1973 года Хаббард создал Отряд Проекта Реабилитации (известный как RPF), чтобы расправляться с нарушителями спокойствия на корабле и, вообще всеми, кто был ему не угоден. Любой, кто «не производил продукт», или у кого был низкий показатель теста OCA, был кандидатом в ОПР. Я имею в виду тот самый тест ОСА, который предлагают вновь пришедшим людям и часто раздают на улицах потенциальным прихожанам. Хаббард утверждал, что создание ОПР являлось с его стороны актом доброй воли и имело своей целью «реабилитацию» психопатичных преступников. На самом же деле, по моему мнению и опыту, ОПР представлял собой концентрационный лагерь.

Этическим приказом от 10 января 1974 года была назначена первая группа людей для ОПР. Мое имя было в этом списке, поскольку я не раз открыто говорила то, что думала и считалась возмутителем спокойствия. Участники ОПР должны были носить черную или тёмно-синюю робу, не имели права разговаривать с другими членами команды, если только с ними не заговаривали первыми, должны были беспрекословно подчиняться всем приказам, принимать пищу после всех остальных и заниматься рабским трудом, вроде мытья туалетов. Также мы должны были одитировать друг друга «освобождаясь от наших овертов и висхолдов», что на понятном английском означало бы раскаиваться в своих преступлениях.

Я потребовала собрать комитет по расследованиям (саентологический аналог суда), чтобы опротестовать своё назначение в ОПР. Сын Хаббарда, Квентин, который стал моим другом, был назначен председателем комитета, и ему ничего не оставалось, кроме как признать меня виновной по всем обвинениям. Мой перевод в ОПР был утвержден.

Несколько недель спустя Квентин предпринял попытку покончить с собой. В результате он был заключен в своей каюте примерно на три недели, а затем отправлен в ОПР. За время, проведенное в ОПР, мы с Квентином стали близкими друзьями.

Мы с Квентином были выпущены из ОПР в мае 1974. Я снова стала интерном и некоторое время очень преуспевала как одитор. Мне дали человека, у которого были очень низкие показатели теста личности, а после моего одитинга они сильно переменились. В итоге я получила похвалу от Хаббарда, который привёл мою работу в пример того, каким должен быть одитинг на Флаге.

Мой статус быстро изменился, когда мы с Квентином стали ближе. В конце августа Квентин уехал в отпуск на три недели. Когда он вернулся, в сентябре, он признался мне в том, что снова пытался покончить с собой. С этого дня мне запретили видеться с Квентином, вероятно, потому, что я знала слишком много. Но я отказалась перестать с ним встречаться.

Вскоре после моего неподчинения у меня опять появились проблемы с «ошибками в одитинге». Произошёл один случай, когда человек слег с простудой спустя неделю после моего одитинга, и Хаббард лично потребовал его папку.

Меня обвинили в грубых одиторских ошибках. Хаббард издал этический приказ, который лишал меня всех сертификатов и распорядился созвать комитет по уликам. Человек, назначенный председателем этого комитета, был хорошо известен своей неприязнью ко мне; меня признали виновной по всем обвинениям и отправили в ОПР.

На этот раз в ОПР оказалось действительно трудно, и, казалось, мне специально осложняют дорогу назад. Я мыла туалеты день за днем, месяц за месяцем, и однажды у меня произошел эмоциональный срыв. В те дни я совершенно не владела собой и была постоянно в слезах. Тогда мне назначили то, что известно как «ОПР ОПР», куда отправляли людей с проблемами в обычном ОПР. Мне приходилось проводить весь день до позднего вечера между днищем корабля и полом машинного отделения, убирать там отвратительно пахнущую грязь, а затем красить стены. Мне было запрещено разговаривать с кем-либо, кроме этик-офицера ОПР. Ему нужно было давать на проверку формулы моих этических состояний, но он по нескольку дней отказывался принимать то, что я писала. Мне полагалось «выяснить, кем я была на самом деле» и в течение нескольких дней я пыталась ответить на этот вопрос так, чтобы этик-офицера устроил ответ. В конце концов мне удалось и я была переведена обратно в ОПР, но это настолько меня эмоционально сломило, что с тех пор я беспрекословно выполняла все приказы, которые мне отдавали.

В октябре 1975 года корабль «Аполло» был продан, а ОПР временно расформирован (он был возрожден примерно год спустя.) Как только мы переехали в Клируотер, мне поручили составлять резюме ошибок в папках преклиров. Это означало изучать папки, где фиксировался одитинг, и отмечать любые ошибки, которые были допущены во время сессии. Тогда я просто делала свою работу, как и всё остальное, что мне приказывали делать. Наконец, в мае 1976 меня перевели в Лос-Анджелес, где назначили директором процессинга Продвинутой Организации. О моем пребывании в ОПР было забыто, и я снова оказалась на очень ответственной должности.

В Лос-Анджелесе мне было неуютно, и я очень скучала по друзьям, которые остались в Клируотере. Я держала дистанцию в общении со всеми из Лос-Анджелесской организации и в результате стала проводить много времени в одиночестве. У меня появилось достаточно времени, чтобы думать, и степень контроля, под которым находилось мое сознание, стала уменьшаться. В июле 1976 года у моего отца случился инфаркт, и мне пришлось лететь в Филадельфию, чтобы навестить его в больнице. В течение трех недель я была совершенно оторвана от Саентологии. Когда я вернулась в августе 1976 года, Морская Организация и Саентология вообще начали казаться мне чем-то очень плохим. Я поссорилась со своей прямой начальницей и отказалась с ней работать. Оставив должность директора отдела процессинга, я вернулась к работе с папками, которой занималась в Клируотере.

Ко мне стало приходить осознание, что я сама ничего не контролирую и не могу распоряжаться свободой в своей жизни. И однажды мне удалось вырваться из того состояния транса, в котором я пребывала. Я поняла, что несчастлива, и что мне необходимо принять какое-то решение.

Две недели спустя, 21 августа 1976 года, я решила уйти, села на автобус в Грейхаунд и вернулась к моим родителям в Мичиган. Я испытала множество последствий от пребывания в Саентологии, включая депрессию и ночные кошмары, снившиеся каждую ночь в течение года после моего ухода. В то время у меня не было контакта ни с кем, кто бы знал о помощи жертвам сект, и я не получала подобных консультаций в течение 12 лет. В данный момент я прохожу курс терапии у Лорны Голдберг, магистра социальной работы и психотерапевта с тринадцатилетним опытом реабилитации пострадавших от культов.

Я еще очень многое могла бы рассказать о том, что испытала за 12 лет со времени моего ухода из группы, и моём саентологическом опыте, но этот отчет и так уже слишком длинный. Если у кого-либо возникнут дополнительные вопросы, то я с большим удовольствием на них отвечу.

Моника Пиньотти, 26 сентября 1989 г.,
suite 1527-180 250 West 57th Street New York, New York 10107.
Перевод Алексея Кондрашова, 2007 г.

Сноски

¹Аффидевит - в США так называется письменное показание или заявление, сделанное под присягой и удостоверенное натариусом. - прим. перев.

²В оригинале это замечание отсутствует. - прим. перев.